Неточные совпадения
— Кажется, земский начальник, написал или пишет книгу, новая звезда, как говорят о балете. Пыльников таскает всяких… эдаких ко мне, потому что жена не
велит ему заниматься
политикой, а он думает, что мне приятно терпеть у себя…
А в городе все знакомые тревожно засуетились, заговорили о
политике и, относясь к Самгину с любопытством, утомлявшим его, в то же время говорили, что обыски и аресты — чистейшая выдумка жандармов, пожелавших обратить на себя внимание высшего начальства. Раздражал Дронов назойливыми расспросами, одолевал Иноков внезапными визитами, он приходил почти ежедневно и
вел себя без церемонии, как в трактире. Все это заставило Самгина уехать в Москву, не дожидаясь возвращения матери и Варавки.
— Нет, не знаю, — ответил Самгин, чувствуя, что на висках его выступил пот, а глаза сохнут. — Я даже не знал, что, собственно, она делает? В технике? Пропагандистка? Она
вела себя со мной очень конспиративно. Мы редко беседовали о
политике. Но она хорошо знала быт, а я весьма ценил это. Мне нужно для книги.
Великая мировая империя, в основе которой лежит сила, а не слабость господствующего национального ядра, не может
вести националистической
политики, озлобляющей те народности, которые она объемлет, внушающей всем нелюбовь к себе и жажду освобождения.
Великие державы
ведут мировую
политику, претендуют распространять свое цивилизующее влияние за пределы Европы, на все части света и все народы, на всю поверхность земли.
Образовалась довольно крепкая славянофильско-консервативная традиция, которая была принята нашей властью и
вела на практике к тому, что наша
политика была всегда в зависимости от Германии.
Такая
политика в конце концов антигосударственна и
ведет к разделению и умалению великой России.
Такая отвлеченность и абсолютность в
политике на практике
ведут к тому, что интересы своей партии или социальной группы ставятся выше интересов страны и народа, интересы части — выше интересов целого.
Все великие державы стремятся к империалистическому расширению и
ведут империалистическую
политику.
— Знаете, я ужасно люблю в газетах читать про английские парламенты, то есть не в том смысле, про что они там рассуждают (я, знаете, не
политик), а в том, как они между собой объясняются,
ведут себя, так сказать, как
политики: «благородный виконт, сидящий напротив», «благородный граф, разделяющий мысль мою», «благородный мой оппонент, удививший Европу своим предложением», то есть все вот эти выраженьица, весь этот парламентаризм свободного народа — вот что для нашего брата заманчиво!
— Крепкие старики, — объяснял щеголь. — Упрямы бывают, но крепкие, настоящие люди, своему отечеству патриоты. Я, разумеется, человек центральный; я, можно сказать, в самом центре нахожусь:
политику со всеми
веду, потому что у меня все расчеты и отправки, и со всякими людьми я имею обращение, а только наши старики — крепкие люди: нельзя их ничем покорить.
Вышла линия, ну и не плошай: он свою
политику ведет, а ты свою статью гони.
В.А. Гольцев, руководивший
политикой, писал еженедельные фельетоны «Литературное обозрение», П.С. Коган
вел иностранный отдел, В.М. Фриче ведал западной литературой и в ряде ярких фельетонов во все время издания газеты основательно знакомил читателя со всеми новинками Запада, не переведенными еще на русский язык.
— И труда большого нет, ежели
политику как следует
вести. Придет, например, начальство в департамент — встань и поклонись; к докладу тебя потребует — явись; вопрос предложит — ответь, что нужно, а разговоров не затевай. Вышел из департамента — позабудь. Коли видишь, что начальник по улице встречу идет, — зайди в кондитерскую или на другую сторону перебеги. Коли столкнешься с начальством в жилом помещении — отвернись, скоси глаза…
Она видела, что кругом дебелые дамы шушукаются, что ей дают место с какой-то нахальной торжественностью, что сам предводитель,
ведя ее за руку, чуть не напрямки высказывает, что он никогда не снизошел бы до дочери штабс-капитана Волшебнова, если б не требования внутренней
политики.
В амбаре, несмотря на сложность дела и на громадный оборот, бухгалтера не было, и из книг, которые
вел конторщик, ничего нельзя было понять. Каждый день приходили в амбар комиссионеры, немцы и англичане, с которыми приказчики говорили о
политике и религии; приходил спившийся дворянин, больной жалкий человек, который переводил в конторе иностранную корреспонденцию; приказчики называли его фитюлькой и поили его чаем с солью. И в общем вся эта торговля представлялась Лаптеву каким-то большим чудачеством.
— Разобрать их
политику нам трудно, может, они там… действительно, что-нибудь понимают, но для нас всё это вредные мечты — мы исполняем волю царя, помазанника божия, он за нас и отвечает перед богом, а мы должны делать, что
велят.
«С самых ранних лет, — говорит она, —
политика была для меня самым занимательным предметом; я расспрашивала каждого иностранца о его отечестве, форме правления и законах, и сравнения, к которым часто
вели их ответы, внушили мне пламенное желание путешествовать» (см. «Москвитянин», ibid.).
Глубокомысленный
Политик и Философ видит пред собою величественное, огромное здание, которое всякою честию удивляет разум, свидетельствует мудрость зодчего и должно
повелевать веками.
Мотька хоть и ругалась с Мишкой, но это было только одной формой и делалось для видимости. В сущности Мотька сразу отмякла и больше не подводила Мишку под генеральскую грозу, а даже предупреждала, когда генеральша «в нервах». Мишка
вел свою
политику и не показывал вида, что замечает что-нибудь Савелий настолько увлекся начатой игрой, что уже начал стесняться Мишки и больше отмалчивался, когда тот что-нибудь расспрашивал.
— Да, вы—большой
политик! Знаете, вы и достигли, — вы ему очень понравились; он вам
велел сказать, что особым путем вам пенсию выпросит.
Положение его в номерах «Сербия» сложное: он ходит к мировым судьям по делам Анны Фридриховны, репетирует ее детей в учит их светским манерам,
ведет квартирную книгу, пишет счета постояльцам, читает по утрам вслух газету и говорит о
политике.
Гостей провели по корвету, затем, когда все поднялись наверх, пробили артиллерийскую тревогу, чтобы показать, как военное судно быстро приготовляется к бою, и потом
повели в капитанскую каюту, где был накрыт стол, на котором стояло множество бутылок, видимо обрадовавших племянника, дядю и руководителя внешней и внутренней
политикой Гавайского королевства.
Я, незаметная и неизвестная женщина, попала под колесо обстоятельств, накативших на мое отечество в начале шестидесятых годов, которым принадлежит моя первая молодость. Без всякого призвания к
политике, я принуждена была сыграть роль в событиях политического характера, о чем, кроме меня, знает только еще один человек, но этот человек никогда об этом не скажет. Я же не хочу умереть, не раскрыв моей
повести, потому что человеку, как бы он ни был мал и незаметен, дорога чистота его репутации.
— Так-то, душа ты моя, тяжело
вести крестьянские дела! — говорят он трактирщику, застегивая под столом пуговки, которые то и дело расстегиваются. — Да, милаша! Крестьянские дела это такая
политика, что Бисмарка мало. Чтобы
вести их, нужно иметь особую умственность, сноровку. Почему вот меня мужики любят? Почему они ко мне, как мухи, льнут? А? По какой это причине я ем кашу с маслом, а другие адвокаты без масла? А потому, что в моей голове талант есть, дар.
Анна Серафимовна знала наперед, как он будет себя
вести: сначала посидит молча, будет жадно «хлебать» щи и громко жевать сухую еду, а там вдруг что-нибудь скажет насчет
политики или биржи и начнет кричать сильнее, чем Любаша, точно его кто больно сечет по голому телу; прокричавшись, замолчит и впадет в тупую угрюмость.
Евлампий Григорьевич не отстал от привычки называть его «дяденькой» и у себя на больших обедах, что коробило Марью Орестовну. Он не рассчитывал на завещание дяди, хотя у того наследниками состояли только дочери и фирме грозил переход в руки «Бог его знает какого» зятя. Но без дяди он не мог
вести своей
политики. От старика Взломцева исходили идеи и толкали племянника в известном направлении.
Коммунистическая революция в одной стране неизбежно
ведет к национализму и националистической международной
политике.
— Ну, в чем же дело? Дивчина с образованием, нам такие нужны. Погоди-ка, Дорофеев. Кружок текущей
политики — Царапкин у нас
вел? Соколова мне говорила, что ему какая-то другая нагрузка выходит.
Лелька вся жила теперь в процессе новой для нее работы на заводе, в восторге обучения всем деталям работы, в подготовке к занятиям в кружке текущей
политики, который она
вела в заводском клубе. Далекими становились личные ее страдания от воспоминания о разрыве с Володькой. Только иногда вдруг остро взмахнет из глубины души воспоминание, обжигающими кругами зачертит по душе — и опять упадет в глубину.
—
Вели впустить его, — сказал Волынской, приметно обрадованный этим посещением, — Махиавеля и
политику в сторону!..
— Да, да, — вяло вспомнил Дорофеев. — Ведь верно. Кружок текущей
политики сможешь
вести? — спросил он Лельку.
Юрка и Спирька стали ходить на занятия в кружок текущей
политики, который
вела Лелька.
— Государь изволил заметить, что он не хочет вызывать даже малейшим подозрением сомнения в своем прямодушии, качестве, которое признано за ним всеми европейскими державами… Что как во внутренней, так и во внешней
политике он
ведет свое дело начистоту, что ему противно учение Маккиавели, что он, как русский царь, враг всякого лицемерия и двоедушия как у себя дома, так и при внешних сношениях. Объявив себя правителем ордена, он сделал уже этим решительный шаг и не находит нужным делать второй…
— Правильно. Ну, я тебе сказал про старый быт, ты нам — про новый. Какую же
политику нам нужно
весть?
— Никак, ваше величество, невозможно. Министры вам воспретят. Потому им желательно по ходу
политики со Швецией марьяжный интерес
вести…
— О! это дело иное, друг мой!
Политика неразборчива на средства, лишь бы они
вели к предположенной цели. Часто ласкает она существа, которые и задавить гадко. Но мы не философствовать, а просто рассказывать намерены: возвратимся же к нашему рассказу.
Керасивна, услыхав эти слова, даже побледнела; муж с нею первый раз заговорил в таком гене, и она понимала, что это настал в ее супружеской
политике самый решительный момент, который во что бы то ни стало надо выиграть: или — все, что она
вела до сих пор с такою ловкостью и настойчивостью, пропало бесследно и, пожалуй, еще обратится на ее жe голову.
Дукач
велел Агапу сесть и все как есть про сделанную им
политику рассказывать, а сам налил себе в плошку сливяной наливки, запалил люльку и приготовился долго слушать. Но долго слушать было нечего. Агап повторил дяде весь свой отчет и говорит...
Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я
вел войну только с ложною
политикой их Двора, что я люблю и уважаю Александра, и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов.
Опять было ей очень тяжело. Опять изводили тошноты и постоянно болела голова. Но в душе жило сладкое ожидание, и Марина с торжествованием несла все тягости. Отлеживалась и бодро бралась опять за учебники. И с одушевлением
вела кружок текущей
политики на прядильной фабрике.